Навстречу XVIII конференции АсПУр. Андрей Расторгуев. Район сосредоточения

Андрей Расторгуев. Район сосредоточения

К выступлению на XVIII-й конференции Ассоциации писателей Урала, Сибири и Поволжья Даже претендуя на общенациональное и глобальное звучание, едва ли не любой автор видит и рисует мир через его локальные проявления – вплоть до вроде бы насквозь придуманных фэнтези. А с учётом того, что Мамин-Сибиряк, на родине которого мы собираемся, фактически первым предъявил Урал всероссийскому читателю, предварительная тема моего выступления выглядела вполне логично: «Региональная идентичность в произведениях классиков и современников (на примере Урала)». Но программа верстается задолго до события, а жизнь и мысли о ней развиваются каждый день... Сделать часть работы в этом направлении мне действительно удалось. Особенно интересно было, например, фиксировать картину образов старого Екатеринбурга, которую ещё до Мамина-Сибиряка составили высказывания проезжавших через неё людей, в том числе весьма известных писателей. Или окончательно осознать, что известный многим в качестве одной из икон всей отечественной поэзии 1990-х годов Борис Рыжий, кроме прочего, едва ли не целенаправленно создал развёрнутый образ родного города и, таким образом, вполне может быть назван его певцом. Однако до завершения эта работа даже в рамках несколько изменённого и менее глобального замаха пока не дошла. Плюс к тому, постоянно подбрасывая более актуальные вопросы, время и обстоятельства заставляют отойти от сугубого академизма. Поэтому подборка заметок, связанных не столько с текстами, сколько с контекстом нынешнего развития региональной литературы, может показаться несколько мозаичной и спорной – по меньшей мере, местами. С другой стороны, так, очевидно, и надо. Когда обсуждение ни шатко, ни валко идет по заготовленному заранее пути – и участвовать в нём не так интересно. Да и на региональную идентификацию, в конце концов, выйдем... Новый передел Насколько помню целый ряд предыдущих конференций АсПУр, на них едва ли не постоянно шла речь о взаимоотношениях с государством. Одной из главных эмоций при этом было недоумение. Как же так? Ведь мы – государственники, и литература, как ни крути, никогда в России не была только развлекаловкой... Почему бросили на произвол рыночной судьбы? На мой взгляд, эта весьма искренняя эмоция была отнюдь не связана с желанием непременно вернуть старые советские времена, о которых в нашем Доме писателя ещё совсем недавно с ностальгией вспоминали теперь уже ушедшие ветераны. Однако примеры равнодушия или даже пинков, с которыми власть теперь уже на уровне многих регионов отпускала писателей, поэтов, драматургов и критиков в свободное плавание на социально-культурное дно, множились с каждым годом. И были особенно болезненными на фоне роста государственной поддержки, как нынче говорят, институций искусства, которое присвоило себе имя современного. Однако теперь вроде бы и эти институции перестали жаловать. Во всяком случае, если судить по нашумевшему делу художественного руководителя Гоголь-центра, режиссёра Кирилла Серебренникова. Не веря в хищение 68 миллионов государственных рублей или считая его вынужденным следствием «кривой» системы финансирования, сторонники режиссёра, которого теперь уже с уверенностью можно назвать широко известным, протестуют против преследований за творческий поиск. И сценические непотребства, запечатлённые на широко разошедшихся по соцсетям фотографиях, считают проявлением творческой свободы, художественного риска, свойственного современному искусству. А вот журналист Андрей Архангельский (см. «Тонкая серебристая линия») видит в этом деле ещё и попытку провести новую границу между официальной и неофициальной культурой. Восстановить разделение, которое было нормой в 1970-80-е годы, а с 1991 года исчезло, поскольку обе культуры тесно переплелись. При таком раздвоении, считает Архангельский, неофициальная частная культура будет составлять примерно пять процентов – столько же, сколько малый бизнес. Её успехи во внешнем мире будут зачисляться на счёт России. Но работать на «внутренний контур, задавать непротиворечивую норму прекрасного – а также морально-финансовую норму «если государство платит, то оно и танцует» будет мощная машина лояльной госкультуры. И жизнь-де опять будет уходить в контркультуру, а в стилистически однородном официозе сойдутся серые сумерки. Объявлять доперестроечный, а затем победивший андеграунд единственной зоной настоящей жизни и сводить всю палитру тогдашней культуры к белой и серой краскам – если не дальтонизм, то явное упрощение. Впрочем, по мнению Марины Алексинской (см. «Кирилл Серебренников как зеркало «бобо»), это лишь одно из проявлений мировоззрения богемной буржуазии – типа новой культурной элиты, которая в местечковом варианте сформировалась теперь и в России и стремится диктовать вкусы, определять политику русской культуры. Кумиры этой элиты, в том числе Серебренников, считает Алексинская, со временем настолько, что называется, попутали рамсы, что их «творчество» стало угрожать финансирующей их власти. Однако и сегодняшние контры с некоторыми из этих кумиров отнюдь не говорят о развороте государства на 180 градусов. Во всяком случае, к тем художникам, которые всё это время были привержены развитию национальной культуры. Эстетика рынка Чтобы развернуться к таким художникам, мало твердить о патриотизме. Сейчас это слово, как водится, не пользует только ленивый да тот, кто желает не потеряться в толпе даже будучи искренним патриотом. Чтобы отделить зёрна от плевел, нужны критерии, система идей и взглядов, позиция. А иметь таковую государственной машине и чиновнику как одному из её винтиков формально запрещено. Не терпящая пустоты природа, конечно, заполняет вакуум. Скажем, на что вроде бы Сергей Шаргунов и Захар Прилепин, если судить по их публичному образу – достойные уважения люди. А ощущение (возможно, ошибочное), что их просто-таки «раскрутили» в качестве ведущих писателей-патриотов, заставляет подозревать в этом проектную нарочитость. Так что ниша вроде бы занята, и эти патриоты, в отличие от других, вполне интегрированы в систему. А если больше не требуется, да тем более критериев нет – пусть вроде как рынок определяет... Про рыночный вариант в интервью одному из уральских информагентств недавно без обиняков высказался сооснователь электронной издательской системы Ridero, организатор и участник многих литературно-книжных проектов и одновременно ресторатор Александр Гаврилов (см. «Как повторить успех «Игры престолов» и заработать состояние на написании книг»). Как это нынче водится, называя чтение потреблением книг, он считает, что сегодня в интернете любой писатель конкурирует не только с видео, но и со всеми другими авторами – начиная с шумера, который наклинил первую глиняную табличку. Кроме того, писательство само по себе, не сопровождаемое продвижением, всё больше становится обычным хобби. Если же автор «всерьёз хочет, чтобы литературный промысел приносил ему деньги, он, во-первых, сразу комплексно двигается в сторону мультимедиа, становится сценаристом и, во-вторых, он очень много и очень долго пишет про одно и то же, стараясь, чтобы читателя увлёк мир...». Примеры – романы Роулингс о Гарри Поттере, сага Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени»... Лев Толстой с четырьмя томами «Войны и мира», которые казались ранее неподъёмными, отдыхает. Именно в этой ситуации весьма оправданной, отмечает Гаврилов, становится система Ridero, позволяющая любому автору минимизировать издательские услуги. Ведь нынешние издательства, говорит он, в большинстве своём всё равно не умеют раскручивать авторов. Да и другие индустрии относятся к пишущему человеку потребительски – как любому другому наёмному работнику. Эпоха либерально-демократического капитализма закончилась. А человек, работающий на себя, относится к книге как к продукту, который позволяет ему сделать деньги – скажем, на встроенной внутрь рекламе. Неслучайно популярным термином в исследованиях литературы сегодня стало словосочетание «творческие стратегии». Писателю никогда не возбранялось ставить перед собой цель и достигать её. Но если раньше главной здесь была эстетическая позиция, то теперь на первый план вышла рыночная. В целом ничего страшного. Тот же Мамин-Сибиряк в 1880-90-е годы, когда основные деньги авторам приносили журнальные публикации, входил во вторую десятку самых высокооплачиваемых русских писателей. Из нынешних екатеринбуржцев в современный книжный рынок прозы вполне успешно встроились Игорь Сахновский и Анна Матвеева, в сегменте детской литературы – Ольга Колпакова, Светлана Лаврова и Андрей Щупов, подбирается к ним Елена Соловьёва. Правда, жить на гонорары, и то не слишком шикуя, сегодня могут, видимо, лишь Игорь Сахновский и (как минимум до недавних пор) Владислав Крапивин. Но так или иначе, а все эти авторы вполне встроились в издательский поток, львиная доля которого сконцентрирована в Москве. Из уральских выходцев сюда, очевидно, можно причислить и Алексея Иванова. При этом названные, судя по их текстам, отнюдь не отказываются от художественных задач. Есть и некоторые примеры, когда авторы из регионов, входящих в ареал деятельности АсПУр – например, Наталия Левитина из Челябинска или Александр Тихонов из Тары, как говорится, не особенно заморачиваясь, на вид довольно успешно осваиваются в потоке «чисто» коммерческой беллетристики. В одной лодке? Там, где единственным мерилом становится коммерческий успех, перестаёт работать, теряет своё значение и привычное противостояние различных литературных направлений. Вот уже и постмодерну поют отходную его собственные любители – как, например, прозаик и драматург Анатолий Королёв, который родился, вырос и первую половину своей жизни провёл на Урале. В недавнем интервью электронному журналу «Лиterraтура» («Книга должна вернуть себе статус рукописи...») он заявил: «Любезный моему сердцу постмодерн остановился в фазе мутаций и потерял прежний престиж... реализм беллетристики вернул права монотонности канцелярского дискурса, и мы вернулись к состоянию пленников той формы, в каком были до распада советской державы...» Этот писатель признаёт, что сегодня его книги выходят только в одном московском издательстве, которое «поддерживает новинки литературы, написанной в ключе арт-хауса». Так что он тоже оказался «в числе утонувших». Однако, настаивая на своей ориентации на элитарного читателя, считает такой путь исключительности правильным. Когда все в одной лодке, как это уже давно поняли представители двух писательских союзов, СПР и СРП, представленных в АсПУр, партнёрство становится естественным. Очередной свежий пример – международный семинар-совещание молодых писателей «Мы выросли в России», который при поддержке Министерства культуры и внешних связей Оренбургской области уже в шестой раз прошёл в Бугуруслане 21-23 сентября. Как в организации, так и в проведении его снова на равных участвовали члены обоих союзов. Таким же объединительным шагом с этой точки зрения вроде бы выглядит и пресловутая Уральская поэтическая школа, в изданиях и событиях которой участвуют десятки авторов настолько разных по эстетической сути и уровню качества, что диву даёшься. Впрочем, эта разнокалиберность – неизбежный результат ускоренной возгонки, инструментом которой на полном серьёзе организаторы УПШ представляют своё детище. Массовость и придание наукообразного флёра – тоже элементы тех самых стратегий, которые свойственны ориентации на рынок. Библиотекам же думать о разделении зёрен и плевел нынче особо не приходится – кавалерийские автопробеги представителей УПШ как минимум повышают им отчётную «движуху». В чём неизмеримо повезло участникам этой «движухи», так это с организатором Мариной Волковой, которая вкладывает в неё свою энергию, деньги и автомоторесурс. Впрочем, наибольший бонус неизменно достаётся Виталию Кальпиди, имя которого при этом упоминается так часто, что другие практически остаются в тени – вплоть до полной потери имён, как в проекте «Русская поэтическая речь» (РПР). Однако определять, кто станет фаворитом того или иного проекта – личное дело его организаторов. Равно как руководители СРП остаются в своём праве, бросая в топку этого проекта очередной номер своего альманаха-навигатора «Паровозъ». Просто на таком фоне снова и снова становится очевидной необходимость ясной современной эстетической позиции и программы, которую должны продвигать приверженцы продолжения, обновления и развития национальной русской литературы. И обновлённой системы собственных, как опять же говорится нынче, институций и событий. Передай по сети Полагаю, что такие программа и система – не плаксивой или гневной жалобы об утраченном, а нового «собирания земель» и трезвого сосредоточения сил – уже выстраиваются. Элементами этого строительства, в частности, представляются создание и начало деятельности четырёх Советов Союза писателей России – по прозе, поэзии, критике и молодых литераторов. В целом ряде регионов не только удерживается, но и развивается система обучения молодых авторов – от литературных курсов и школ, в том числе авторских, до региональных и даже (с учётом всё ещё свежих государственных границ) международных семинаров. Действует система литературных премий, которые пусть и с разной степенью определённости, но позволяют формировать и предъявлять систему оценки текстов и как минимум моральной поддержки качественных авторов. Урал и Сибирь – во многом благодаря деятельности АсПУр и её активных участников – являют немало соответствующих примеров. В минимальном наборе требований к форме «классики» и «современники» (разумеется, в кавычках, ибо в данном случае оба термина являются лишь ярлыками), на мой взгляд, во многом сходятся: новаторство, образность и владение языком важны для всех. А вот в интерпретациях немало расхождений. К тому же «классики» продолжают думать о сверхзадаче, душе и общественном значении, гармонии, цельности... Отсюда и самоограничения, которые, с одной стороны, уберегают от разрушения себя и округи, с другой – помогают выстраивать духовное движение вверх. Характерно, что эта работа всё увереннее опирается на современные сетевые принципы деятельности – от формирования корпуса участников и текстов до проведения дистанционных семинаров и лекций. Активное общение в сети стало частью и нашей литературной жизни. Отчасти в этом можно увидеть новое воплощение известной литературной поговорки о спасении утопающих. Однако корни такого общения, которое лишь в последнее время приобрело электронную форму, гораздо глубже. Да не покажется кому-то непатриотичной ссылка на фундаментальный труд американца Рэндалла Коллинза «Социология философий». Именно он к 1998-му году, потратив более 25 лет на изучение мировой истории движения творческой мысли, показал, что в самых разных временах и обществах её двигали немногие и весьма небольшие группы людей. Знали друг друга – подчас даже как соседи по дому. Общались, спорили с оппонентами из других групп – и передавали выношенное через поколения от учителя к ученику. И в том числе благодаря этому вошли в историю. Сегодняшний опыт участия в соцсетях показывает, что прошедший через века и время от времени всплывающий в реале тренд – сыграем сиюминутно въевшимися словечками – сохраняется. В том числе благодаря ему, например, закономерно растёт востребованность яркого поэта и культуролога Нины Ягодинцевой, которая стала одним из признанных методологов современного русского литературного процесса и создателем собственной литературной школы. Помнится, в военной природе в своё время была, а то и по-прежнему имеется такая команда: «Передай по цепи!» Учитывая нынешние сетевые переплетения цепочек, её, очевидно, можно осовременить. И всё-таки, как показывает опыт тех же наших оппонентов, любое дело становится более стойким, когда опирается на прочный фундамент организованного партнёрства. А если не рынок и не государство – кто может стать нашим партнёром? Дело времени Некоторые элементы издательского рынка имеются в союзниках и на нашей стороне – например, романные трилогии Александра Кердана о Русской Америке и Арсена Титова о событиях 1914-1918 годов на Кавказе, в Персии и на Урале (тут разделение на СПР и СРП также не имеет смысла) выходили в издательстве «Вече». После того, как романы Титова были отмечены премией «Ясная поляна», их издание поддержало и Российское военно-историческое общество, которое возглавляет министр культуры Владимир Мединский. И всё-таки эти действия во многом ситуативны, и назвать их системными не получается. Кроме того, речь в этом случае идёт лишь о прозе. В профессиональном, скажем так, сообществе имена лучших поэтов известны. Однако в общенациональном пространстве настоящая поэзия сегодня не издаётся и не звучит – разве что на ряде интернет-сайтов, каждый из которых также привлекает лишь небольшую часть аудитории. Правда, и самого общенационального литературного пространства фактически нет, оно мозаично, разбито на множество осколков и зияет дырами. Естественным и последовательным союзником писателей на федеральном уровне обычно представляется Русская Православная Церковь (РПЦ). Однако на уровень епархий такое союзничество переходит отнюдь не везде, очевидно, сдерживаясь как минимум обоюдными стереотипами. Постоянно испытывается на прочность и сотрудничество с общественно-политическими движениями. К примеру, при многолетней поддержке общественного движения «За возрождение Урала» оргкомитет и жюри Южноуральской литературной премии в Челябинске чётко выстроили систему оценки представляемых на неё произведений и последовательно «вырастили» эту открытую премию от сугубо регионального до международного охвата. Однако формирование такой системы, кропотливая культурная работа – дело долгое, сиюминутные же политические задачи взывают к массовости и всё той же «движухе». Вместе с авторитетом премии растёт, как водится, и ревнивое отношение тех, кто по разным причинам хотел бы «порулить» ею. Так что усилий требует не только её проведение, но и убеждение партнёра в том, что эта поддержка подтверждает высоту его намерений и последовательность действий. В такой ситуации каждый партнёр, который не только душой расположен к литературе и национальной культуре вообще, а ещё и видит в них инструмент достижения практических целей – на вес золота. И, похоже, такой партнёр – вот мы, как обещал, и добрались до региональной идентификации – находится как раз в регионах. И более того – не обязательно в их центрах. Для АсПУр такая мысль, безусловно, не нова – вот и новая наша встреча в очередной раз проходит в Нижнем Тагиле. Однако не далее как в сентябре на эту мысль меня в очередной раз навёл Алатырь, который с АсПУр никак не связан. В дни 465-летия этого старинного русского города, что на территории нынешней Чувашии, в нём состоялась межрегиональная научно-практическая конференция «Роль духовного, культурного и исторического наследия в стратегии развития малых городов России». Говорилось при этом много важного, но остановлюсь на выступлении президента Союза малых городов Евгения Маркова. По его убеждению, после почти полного уничтожения российской деревни именно такие города стали местом, где сохраняется основа России. И эта основа продолжает слабеть, поскольку молодёжь отсюда уезжает. После 1991 года каждые десять лет страна теряла 300 городов и посёлков городского типа. Урбанизация – процесс вроде бы естественный. Но такова, отметил Евгений Марков, и нынешняя государственная политика. Он напомнил, что три года назад председатель ЦБ РФ Эльвира Набиуллина на одной из международных конференций даже средние города с населением до 100 тысяч человек окрестила экономически неэффективными. И призвала сосредоточить основные федеральные ресурсы на развитии 12 городов-миллионников. При обсуждении стратегии пространственного развития России, по словам Евгения Маркова, удалось показать, что при такой перспективе эти миллионники окажутся разделены пустыней. Кроме того, десять из них расположены до Урала, и только два за ним – возможные геополитические последствия понятны. Однако в соответствующем указе Президента основным критерием эффективности всё равно было названо развитие крупных городских агломераций. Тех же щей да пожиже влей, что называется. Планка вызова В попытках сопротивления такому опять же тренду можно увидеть общенациональную необходимость. Вдобавок к этому, бывая в тех же малых городах, не раз замечал, что ограниченность местных ресурсов побуждает их власти гораздо внимательнее относиться к потенциалу культуры. В том числе как инструменту, способному возместить известную нехватку материальных якорей духовной привязанностью, создать опять же ту самую региональную идентичность. В те же дни в Алатыре прошла Всероссийская образовательная конференция о системном развитии программы «Социокультурные истоки», которая в рамках регионального или школьного компонента сегодня реализуется уже в 62 субъектах РФ. Не так давно её стали развивать, к примеру, в Сургуте, где при участии АсПУр также сохраняют внимание к русской национальной литературе. Программа же праздничных событий в Алатыре тем отнюдь не ограничилась. Её частью стал фестиваль православной поэзии имени местного уроженца, а потом костромича члена СП СССР с 1968 года Вячеслава Шапошникова, который в 1991 году стал священником. А в концерте одной из лучших сегодня исполнительниц русской эстрадной песни Ирины Леоновой наряду с песнями звучали стихи – ивановского поэта Алексея Критского и мои. Увы, словосочетание «православная поэзия», как правило, отнюдь не гарантирует литературного качества, чаще напротив. Однако, на мой взгляд, организаторы обеспечили весьма приемлемый уровень представленных на нём стихов, стремясь соответствовать как собственной квалификации (один из них – бывший екатеринбуржец отец Олег Востриков, в миру кандидат филологических наук), так и прекрасным и глубоким стихам Шапошникова. Официальным поводом для всех этих встреч наряду с датой основания города в 1552 году стало 280-летие Собора Рождества Пресвятой Богородицы, тесно связанного с его историей и возрождённого в 1990-е годы. А вместе с городской администрацией организовали события Алатырская епархия РПЦ и Православный благотворительный фонд «Алатырь». Перечисляю, чтобы показать: при осознании общих и весьма насущных целей-задач и современного подхода к делу равноправное и содержательное партнёрство вполне возможно. И не только в малых городах: те же Нижний Тагил или Сургут, безусловно, относятся к иной категории, да и жители миллионников отнюдь не перемешались в однородную безликую массу. Попытки сослаться на теорию движения человечества от традиционного общества к постиндустриальному и на этом основании объявить национальную культуру устаревшей тоже сомнительны. Если приглядеться, социокультурные черты каждого из этих обществ сохраняются и воспроизводятся снова и снова. И всё это, конечно, отнюдь не связано с понижением уровня требований к качеству литературы. Более того, требует, чтобы это качество соответствовало высокой планке вызова, который бросает сегодня пишущим жёсткое и циничное время.

Андрей Расторгуев