Александр Патритеев. Елена Крюкова: в литературе – ни столицы, ни провинции | АсПУр

Из-под её пера, наклон которого каждый раз иной, но всегда лежит на одной прямой со взглядом автора, выходят исторические полотна («Беллона») и библейские сказания на современный лад («Серафим»), поэтические симфонии («Баянист под землёй») и лирические фрески («Русский Париж»). Её перу под силу поднять остросоциальную тему («Солдат и Царь») и вдохнуть жизнь в апокриф («Тибетское Евангелие»). Елена Крюкова, нижегородский поэт, прозаик, лауреат и дипломант ряда российских литературных премий.

Однако, по её же словам, премии для неё – не самоцель, а шанс показать новую книгу, и без раскрутки, без умопомрачительного тиража этот шанс – едва ли не единственный. В 2016 году роман Елены Крюковой «Солдат и Царь» увидел и оценил Урал – произведение стало шорт-листёром Южно-Уральской литературной премии (председатель жюри – Нина Ягодинцева, секретарь Союза писателей России). Церемония вручения состоялась в конце ноября в Челябинске. Помимо участия в церемонии, у Елены Николаевны была возможность совершить экскурсию по городу, провести творческий вечер в областной писательской организации и побеседовать с журналистами.

– Елена Николаевна, Южно-Уральская литературная премия, в которой, кстати, в нынешнем году приняли участие 199 авторов из России и ближнего зарубежья, вас выбрала: вы вошли в шорт-лист. А как пал ваш выбор на премию?

– В романе «Солдат и Царь» как раз и проявляется Урал и, в частности, Южный Урал. Тобольск, Екатеринбург – это места, где после ареста находились, не побоюсь этого слова, в заключении члены царской семьи. Но если бы я писала эту книгу двадцать лет назад (а задумала роман именно тогда и все эти годы собирала всё, что издавалось у нас о тех событиях), то написала бы очень сентиментальный, очень нежный, очень женский роман о святых великомучениках, которых погубили злобные красноармейцы. Прошло время – и я не только многое изучила, но и многое пережила, как каждый из нас, глотала жизнь большими кусками и, перемалывая внутри себя и горести, и радости людей, решила создать произведение не столько о царях, сколько о народе, о его трагедии. Урал – в романе, Урал – в моей жизни, Урал и Сибирь, поскольку я в Уфе, в Перми бывала, в Иркутске жила, а мой муж Владимир Фуфачёв, известный живописец, – родом из Красноярска. И он, и мой отец, тоже художник, всегда говорили: «Если занимаешься искусством, делай сильное искусство, не думая о том, как заработать денег (что, в принципе, не преступно), как понравиться народу, потрафить ему, как сделать так, чтобы публика тебя полюбила…» Здесь имеется в виду не рыночная литература, а художественные тексты, где всё было бы не сложно и многослойно, а напротив, ясно, понятно, доступно. Народность искусства не в этом, не в легкости и доступности. У нас понятие «народность» часто заменяется словом «популярность». За народной любовью не гонюсь. Важно сделать вещь и показать ее. Рада, что вошла в шорт-лист Южно-Уральской премии. Для меня нет чёткой границы: вот – литературная столица, а вот – провинция. И в денежном эквиваленте, в том числе, это не измеряется. Есть премии, которые вообще без этой составляющей, но у них – имя, интеллектуальный вес, профессиональные эксперты. Что важней для художника, если, конечно, он не работает «в стол»? Чтобы его заметили? Или чтобы обласкали и вознаградили? Последние годы почти все премии, в которых я участвую, – региональные.

– Как у Бродского: «Если выпало в Империи родиться…»

– Учась в Московской консерватории, играя на рояле и органе, я совершенно не помышляла стать литератором, но интуитивно нащупывала иной путь, не музыку, что-то со мной происходило: ходила на лекции в Литинститут, посещала спецсеминары по творчеству Льва Толстого, Достоевского и других писателей. Вёл семинары мой дед Михаил Павлович Еремин, знаменитый пушкинист. Он в своё время поддержал Николая Рубцова, Юрия Кузнецова, воспитал целую плеяду поэтов, которые приехали в Москву из глубинки. Что такое провинция? Нет её! Есть земля, русская земля, а на ней – славные города. Люблю Москву, полжизни в ней прожила, но понимаю, как сложно в ней художнику теперь. Многие из тех, кто подавал большие надежды, оставшись в столице, пропали, сгинули в тусовках. Они думали, что можно стать знаменитым, просто поднимая бокалы. Гениальный Пушкин говорил: «Петербург – прихожая, Москва – девичья, деревня же наш кабинет». Мои друзья-писатели живут в разных городах России: Сергей Кузнечихин и Марина Саввиных – в Красноярске, Игорь Фролов и Светлана Чураева – в Уфе, Нина Ягодинцева – в Челябинске.

– А у вас в Нижнем – Захар Прилепин…

– Захар – далеко не бесталанный писатель, каким хотели бы его видеть его враги. Он талантлив, энергичен, грамотно ведёт себя в социуме, профессионально и много работает в разных областях культуры – в прозе, в журналистике, в музыке. Он бывал у нас в мастерской, я интервью у него брала, он писал отзывы о моих работах, мы в одном Союзе писателей. Но, став знаменитым, он дистанцировался от прежней жизни. Думаю, в этом – феномен любой раскрутки (ненавижу это слово лютой ненавистью). И думаю ещё, что это естественный, традиционный путь человека внутри славы. Славу нужно постоянно кормить, питать. Чем? Собой. Она – печь. Ты и есть её дрова. Кто из писателей может похвастаться таким изобилием журналистского внимания? Но славу надо отрабатывать. Не щадить себя. Работать бесконечно, на износ. Почти все книги Захара – это крупной лепки автопортрет. Сегодня критики – в ожидании, когда цикл автопортретов завершится и пойдёт глубина русской литературы, сравнимая с глубиной и просторами великого океана. Вообще, искусство – не точка, а объём. Объёмна музыка, пространственна живопись, скульптура и архитектура захватывают большие площади, великие объёмы. И литература, русская литература – вот настоящий эпос. Мне говорят: «Кто будет читать твоего «Солдата и Царя»? Это огромная вещь, в которой вязнешь…» Но неважно, какого размера или формата произведение, ничто неважно перед искусством.

– Человека встречают по одёжке, а искусство, наверное, — по обложке. Сегодня книжные магазины больше походят на пёстрые ярмарки, где товар – лицом. Видимо, это целая индустрия. Обложки ваших книг весьма оригинальны…

– Обложки всех моих последних книг делает мой муж Владимир Фуфачёв. А началось это с обложки к роману «Серафим». Книгу сама сверстала (я – профессиональный верстальщик), напечатала семь экземпляров на домашнем принтере и послала на «Русский Букер». Роман вошёл в лонг-лист, но поскольку в «длинном списке» – всего двадцать четыре автора, об этом узнали. Вскоре одно влиятельное московское издательство сделало мне предложение: помимо «Серафима», издать и роман «Юродивая». А спустя время предложили целый проект. В нем вышли «Врата Смерти» (роман взял премию журнала «Нева», правда, назвали его «Рельефы ночи», издателю не понравилось слово «смерть» в прежнем названии), «Царские врата», роман о снайпере-женщине на чеченской войне, подлинная история; вышел «Dia de los muertos» (его перекрестили в «Путь пантеры», и, думаю, зря). Да и оформление – дамский роман отдыхает. Вот вообразите, «Врата смерти», роман в одиннадцати трагических новеллах о людях, которых я знала и провожала в последний земной путь, – а читатель видит на обложке девушку в пеньюаре, а рядом с ней – белый пушистый котик в ошейнике. В редакции мне ответили: «Обложка прошла все комиссии. Понимаете, книги с котиками лучше продаются». Утешает одно: эти книги плохо продавались.

– А содержание проходило все комиссии?

– «Ярмарка», «Пистолет», «Царские врата», «Юродивая», «Безумие», «Рай», сборник рассказов «Поклонение Луне», который получил диплом Бунинской премии, – вот на всё это смотрит издатель и говорит: «Здорово!.. Но никто не купит». А что купят, спрашиваю. «А купят, – говорит он, задумчиво глядя на меня, – экшн, острый сюжет, детектив, триллер и иже с ними. Садись – пиши…» Пробовала писать вещи с неординарным острым сюжетом. Успокаиваю себя тем, что для освоения сюжета, его динамики, его контрастов это была хорошая школа. Кстати, в 2007-м году я поехала к продюсерам в Москву заключать договор на съёмку полнометражного художественного фильма по мотивам романа «Изгнание из Рая»…

– Сняли?

– Ничего не сняли. В 2008-м разразился кризис, а может быть, они просто воспользовались автором, чтобы собрать какие-то деньги и исчезнуть. Действительно, оба продюсера исчезли. Из моей жизни, по крайней мере.

– Если не ошибаюсь, отечественные режиссёры чаще снимают фильмы по мотивам классической литературы, нежели современной. Да и то, в основном, это ремейки советского кино. Возможно, причина и в кинематографичности сюжета. Ваш «Русский Париж», на мой взгляд, из этого числа.

– «Русский Париж» – роман-стих, роман-песня. Иначе не скажешь. Он написан поэтическими клипами, короткими фрагментами, которые складываются в цельную картину человеческих судеб. За вымышленным именем угадывается известная личность. Например, Анна Ивановна Царёва – одна из главных героинь романа – Марина Цветаева. Это гимн русской эмиграции 30-х годов прошлого века. Драматическая судьба была у многих. События в романе завершаются 10 мая 1940 года, когда войска Гитлера прорвали оборону на Западе, и на огромной фреске, которую пишет художник Доминго Родригес (в нём можно узнать Диего Риверу) в Матиньонском дворце, появляется весь двадцатый век, его первая половина: диктаторы, военачальники, нищие, живописцы и певцы, солдаты Первой Мировой… Во Франции мы с мужем были четыре раза, возили туда его работы, картины других художников. Там у нас возникла дружба с потомками семей русской эмиграции. Так познакомились и с профессором Сорбонны и университета Ниццы Ренэ Гера. Он говорит по-русски, как человек пушкинской поры, и коллекционирует артефакты Серебряного века. Ренэ Юлианович был дружен с теми, кто тогда эмигрировал во Францию; он застал, будучи совсем юным, Бориса Зайцева, был его секретарём; общался с Юрием Анненковым, Ириной Одоевцевой. Сегодня он думает, кому передать свою бесценную коллекцию, и склонен передать её России… Хотя в целом за границей нашу страну стали странно воспринимать в последнее время. Даже друзья в Германии, притом, что они не перестают быть друзьями, пересказывают всё тот же ком ужасов, который старательно изображают СМИ. Какая-то зеркальная реакция.

– Елена Николаевна, литература – тоже зеркало?

– В первую очередь! Этот феномен (хотим мы или не хотим спрятать от него голову в песок, как страус) существует: Россию в определённом информационном, текстовом, даже художественном пространстве модно и принято ругать. Но это совершенно не значит, что с этими людьми, с теми, кто этим целенаправленно занимается, нужно вступать в войну. Твоя война – это твоя книга, и о войне не думай, делай, художник, что должен делать. «Делай, что должен, и будь что будет!» – сказал сэр Ланселот. К сожалению, книги большинства современных российских авторов не переводятся на иностранные языки. Опять же, из-за нераскрутки. Но если книга переведена хотя бы на финский, в Европе её уже могут прочесть. Русский язык – не международный, прошу заметить. Одна писательница, бывшая наша соотечественница, эмигрировавшая в Лос-Анджелес, в соцсетях задаётся вопросом, почему русскую литературу мало переводят на Западе, не любят, не хотят читать. И сама же отвечает: современные авторы из России пишут о мрачных, ужасных вещах и ужасно многословно. Но это – одна сторона. А другая… Была презентация «Беллоны» в Нижнем Новгороде. Собрались молодые люди, лет двадцати — двадцати пяти. Я стала объяснять, что книга – о детях Второй Мировой войны, детях разных национальностей на фоне общей беды, и резюмировала: «А вообще, я антифашистка, ярко выраженная!», а затем добавила: «А еще ватник и колорад…» (Надо сказать, что у меня все родственники по отцу – с Донбасса, вся украинская родня – Шевченко). Услышав это, молодые люди даже как-то попятились: «А мы думали, вы – борец за свободу, как все наши великие русские писатели: Пушкин, Достоевский…». За какую свободу, ребята, хотела я их тогда спросить. За свободу Украины от России, или за свободу русских на Украине? Сейчас пишу остросовременный роман о нынешнем времени, о том, что происходит с нашими детьми, с нашими людьми сегодня. Называется он «Евразия».

– Актуальное название для Урала, да и для России. Приоткроете завесу?

– Может быть, сюда и нельзя привязать классическое Евразийское движение, позиции которого разделяли и пропагандировали и Сергей Эфрон, и Лев Гумилёв. Тогда, в первой половине ХХ века, эта тема крайне обострилась: разразились войны, и как результат – миграция народов. Переселение Востока на Запад, которое мы сейчас наблюдаем, уже называют вторым великим переселением. А как же назвать исход русских в начале двадцатого века? Я была на кладбище Сент-Женевьев де Буа в Париже – Боже, сколько там лежит казаков! Тысячи! А сколько на просторах Европы похоронено наших сограждан! Есть, правда, и так называемое Евразийство новое… Я же пишу о судьбах четырёх людей. Один из них – русский мальчик, который мотался то по скинхедам, то по революциям, в итоге отправился на Украину, он уверен, что олицетворяет сегодняшнюю Россию. А другой – тоже русский мальчик Вася Сидоров, он берёт имя Баттал и, опьянённый призывами воевать с неверными, принимает ислам. Они, эти русские мальчики, ввергаются в водоворот событий и судеб. События и судьбы эти в глобальных масштабах – вполне евразийские.

  
Досье:
  
Елена Крюкова: поэт, прозаик. Член Союза писателей России с 1991 года. Родилась в Самаре. Профессиональный музыкант (фортепиано, орган, Московская консерватория, 1980). Окончила Литературный институт им. Горького (1989), семинар А. В. Жигулина (поэзия).
  
Публикации: «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Нева», «День и Ночь», «Сибирские огни», «Бельские просторы», «Зинзивер», «Слово», «Дети Ра», «Волга», «Юность» и другие.
  
Лауреат премии имени Цветаевой (книга «Зимний собор», 2010), Кубка мира по русской поэзии (Рига, Латвия, 2012), премии журнала «Нева» (Санкт-Петербург, 2013) за лучший роман 2012 года («Врата смерти», № 9 2012), премии Za-Za Verlag (Дюссельдорф, Германия, 2012). Лауреат региональной премии им. А. М. Горького (роман «Серафим», 2014). Лауреат Пятого Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь» («Серебряный Витязь» за роман «Старые фотографии», 2014). Лауреат Международной литературной премии им. И. А. Гончарова (роман «Беллона», 2015). Дипломант литературной премии им. И. А. Бунина (книга рассказов «Поклонение Луне», роман «Беллона», 2015). Лауреат Международной премии им. А. И. Куприна ("Семья", фрагмент романа "Солдат и Царь", 2016). Золотой диплом Седьмого Международного славянского литературного форума "Золотой Витязь" (роман "Солдат и Царь", 2016). 
  
Финалист литературных премий «Ясная Поляна» («Юродивая», 2004), «Карамзинский крест» («Тень стрелы», 2009), премии им. В. Белова (рассказы «Колыбельная», «Ночная служба», «Котенок», «Доктор Волков», «Ильич», 2015), Шестого Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь» («Серафим», 2015).
  
Участник длинных списков премий «Русский Букер»-2010 и «Ясная Поляна»-2011 («Серафим»), премии «Национальный бестселлер»-2014 («Путь пантеры»), премии им. Александра Невского («Беллона», 2015), премии «Лучшая книга года» (Берлин, «Беллона», 2015).