Вторые литературные чтения «Кольчугинская осень»
6 и 7 октября 2017 года в городе Ленинске-Кузнецком Кемеровской области прошли Вторые литературные чтения «Кольчугинская осень». Чтения проходят в связи с выходом нового, пятого номера литературного альманаха «Кольчугинская осень» – его можно считать первым юбилейным. География авторов обширна – от Москвы до Улан-Удэ, появились новые рубрики: «Интервью», «Фестиваль поэзии имени Алексея Бельмасова». После презентации нового номера прошла творческая встреча с известным русским поэтом, членом Союза писателей России, главным редактором журнала писателей России «Огни Кузбасса» Сергеем Донбаем. Собравшиеся зрители, гости и участники чтений поздравили Сергея Лаврентьевича с 75-летием. «Кольчугинская осень» не забыла и про школьников – в школе №7 выступили Анастасия Губайдуллина и Елена Клименко из г. Томска, и Юрий Татаренко из г. Новосибирска. 6 октября состоялись семинары поэзии и прозы. Руководителями семинаров были такие мастера, как Нина Ягодинцева (Челябинск), Анатолий Байбородин (Иркутск), Сергей Донбай (Кемерово), Дмитрий Мурзин (Кемерово), Анатолий Шалин (Новосибирск), Татьяна Ильдимирова (Кемерово), Ирина Тюнина (Кемерово), Галина Золотаина (Ленинск-Кузнецкий). Лучшие работы были рекомендованы для публикаций в журнале писателей России «Огни Кузбасса» и в альманахе «Образ». В городской библиотеке Ленинска-Кузнецкого прошло открытие фотовыставки «Поэту по портрету», посвящённой Пятому Всероссийскому фестивалю поэзии имени Алексея Бельмасова. Презентацию провела автор проекта Екатерина Скабардина. В рамках чтений состоялся и ежегодный конкурс, посвящённый дню рождения С.А. Есенина. Первое место занял Айса Абушаев из г. Полысаево. Второй день чтений открылся творческой встречей с поэтом из г. Челябинска Ниной Ягодинцевой, затем – с писателем из г. Иркутска Анатолием Байбородиным, а завершились чтения презентацией журнала «Начало века» из г. Томска. Журнал представила Елена Клименко.Дмитрий Филиппенко, редактор альманаха «Кольчугинская осень»
Дмитрий Филиппенко Русский тополь Рыжий тополь за окном С конопатою листвою… Но однажды серым днём Расчленили ствол пилою – И запахло во дворе Тополиной кровью сразу, И горят в немом костре Тело тополя и разум. И на что во двор смотреть, Если мне печально, грустно? Почернела листьев медь, Прах развеян в небе русском. Прорастать Конечно, мне Есениным не стать. Как Маяковский, мне не застрелиться. Неудержимым ливнем не пролиться, Не целовать брусничные уста. Конечно, же, мне гением не стать – Не разгадать художника Да Винчи, Не рассказаться мне седою притчей… Придётся Филиппенко прорастать. Депрессия мысли Кто же там – по ту сторону капли, Что упала на вечер Сибири? Грустно стёклам в панельной квартире. В ней не пленник – а всё-таки раб я. Позабыл я родные мне числа. Я живу по ту сторону капли. И не выберусь, мама, никак я Из-под пресса депрессии мысли. Хоккейное Поздним вечером страна горько плачет. Уложили всю страну на лопатки. И солёный лёд последнего матча Понял правду – почему он не сладкий. Ждали чудо, запах первого гола – А в подарок аритмии осколок… Лишь остался горький вкус валидола. Не разгонит нам сердца кардиолог. Голодали без побед и медалей. Долго всматривался в нас город Сочи. Поменяем мы коньки на сандалии, Если наш хоккей ещё кровоточит. Деревня детства Я приехал в деревню свою, Чтобы детство увидеть далёкое. Снова плечи целует июль, Задышали свободою лёгкие. Прикоснулся я к чистой траве, Отогрел возле озера душу я – Я б остался в берёзах навек, Птичью музыку сердцем слушая. А когда приползёт темнота, Сяду я на скамейку у тополя… Деревенская спит красота, И название ей – Протопопово. Вопреки Позволяй мне с тобою мириться, Снова ссориться не разрешай. Я нашел, где у неба ресницы, И узнал, где у солнца душа. На зелёных страницах печали И в сиреневых нотах тоски. Мы нашли то, что долго искали, Ядовитым словам вопреки. Ты вернулась ко мне, и не надо Снова рвать эту хрупкую нить. В серебристой листве снегопада Мы сумели любовь сохранить. Уехала она Домой уехала она, Не помахала мне рукою. Мне остаётся вспоминать Любви смертельные уколы. Похоже, не любил. Страдал. Привык к её непостоянству. Нас разделила череда Медлительных зелёных станций. Уехала на свой восток И не дала второго шанса. Но я успел испить глоток – Глоток иркутского пространства. *** Вчера узнал иронию судьбы. А раньше никогда в неё не верил… Не помню, как открыл я эти двери – В автобусе проснулся вроде бы. Спросил людей, куда мы держим путь. Мне девушка ответила: в Белово. В Белово? Это где такое слово? На карте мне покажет кто-нибудь? Я сам с Новосибирска. Как же так? Из Кемерово еду я в Белово? Я помню водку, две тарелки плова… А где же друг? – Не вспомню я никак. Ну, вот мы подъезжаем на вокзал. Куплю билет домой, к жене поеду, И поменяю жизненное кредо – Не буду больше заливать глаза! Облепиха На улице Тихой троих застрелили. Попрятались кошки, собаки не выли, Все мирные жители спали в квартирах, Когда убивали семью ювелира. Убийцы сбежали, никто не услышал. А в доме покойников плакали мыши. В соседнем дворе расцвела облепиха. На улице Тихой по-прежнему тихо.
Светлана Уланова Светлана Владимировна Уланова родилась на Камчатке 2 января 1967 г. В настоящее время проживает в г.Полысаево Кемеровской области. Закончила Кузбасский горно-технический и Томский архитектурно-строительный университеты. В настоящее время – горный инженер-маркшейдер на шахте и, по совместительству, одна из организаторов всероссийского фестиваля поэзии им. А. Бельмасова 2013-2016 гг. Замужем, мама троих детей. Публиковалась в журналах: «Огни Кузбасса» (г. Кемерово), «Начало века» (г. Томск), «День и ночь» (г. Красноярск), «Тарские ворота» (г. Омск), «БЕГ» и «Русский писатель» (г. Санкт-Петербург), «ЛиФФт», «Московский вестник», «Наше поколение» (г. Кишинёв, Молдова), в московском еженедельнике «Слово», «Литературной газете» и др. Автор книг стихотворений: «На тонких струнах любви», «Кольчугино колечко», серии книг для детей издательства «Феникс» «Веселые трафареты» («В лесу», «На ферме», «Транспорт», «Овощи-фрукты»). Член Союза писателей России с 2015г. Отец Давно не слышно канонады… Но слышен гул – здесь шахта рядом… Когда детишкам сладко спится – Идут шахтёры вереницей – Там мой отец… Он каждый раз Целует на прощанье нас. Шахтёрская пехота Отбой, закончена работа! И, чёрным обливаясь потом, По шпалам бодро, как по нотам, Идёт шахтёрская пехота… В пластах угля звенят пустоты, Летят по штреку анекдоты, А «на-гора» в свои заботы, Идёт шахтёрская пехота… Идёт шахтёрская пехота. Дожить до пенсии охота. *** Она привыкла быть всем доброй матерью, На праздник стол накрыть красивой скатертью. Трудилась праведно с серпом и молотом, За всё платили ей совсем не золотом. Теперь орудия – в сарае ржавые, Уже не помнит, как сама держала их. Детишки выросли, да поразъехались, И часто «горькая» – теперь утеха ей… Она привыкла быть всем доброй матерью, Боюсь увидеть я её на паперти… Бесконечно дорого Сменю бесконечную зиму на бесконечность лета, Где есть бесконечное море и бесконечность света, Где новых лиц бесконечность, и свежий весенний ветер, И вместо зимней суровости день золотист и весел. Смогу я там затеряться в лицах мне не знакомых, Где даже холодный камень живёт по другим законам… Смогу ли?… А может лучше остаться, пока не поздно, И вспомнить, как в тихой речке ночью купаются звёзды, Дремать под берёзой летом под шёпот знакомых листьев, Под шелест листвы осенней забыться в собственных мыслях… Уйти в знакомые дали, где детство, как быль и небыль, где есть бесконечное небо и бесконечность снега… Где бегали наши дети и воспоминаний ворох, Где почерк родного края мне так бесконечно дорог. На аллее Пушкина Здесь моё искрилось детство, С первыми веснушками… Я душой пришла согреться На аллею Пушкина. Сказок много есть на свете – Но его – дороже мне… Пушкина читаю детям – Вырастут хорошими! Сибирской зиме У нашей зимы очень крепкая жизнь, Ударит морозом – ты только держись! Крещенский – он самый из самых повес – Пытается прямо под шубу залезть. Добраться он хочет до мозга костей, Но лишь для нерусских он страшный злодей, В Сибири сподручней с морозом дружить, Жар русского духа в нас не затушить. Крестом осеняясь, в купель захожу – Любая погода подвластна «моржу». Всё так банально Всё так банально и так привычно. И слава Богу, что всё отлично. Простое утро, совсем не праздник… Простые чашки, простые фразы. Полоски солнца на стол упали. Нам друг без друга прожить…едва ли. Все так привычно, всё так нормально. Любить банально, и жить – банально… Но это утро за занавеской! И наше Счастье в кроватке детской! Самое главное Самое главное счастье на свете, Это когда появляются дети… Нежность без меры, когда на подушке Чувствую запах любимой макушки, Или целую твои локоточки, Пальчики, ямочки и ноготочки. Пульс не унять мне, когда ты с пелёнки Мне доверяешь и тянешь ручонки. Счастьем дышу, не живу, а летаю, Эти мгновения в сердце вплетаю! Бабушке Ночь крадётся чёрной кошкой, Испугавшейся свечи. Тянет из сеней морошкой, Хлебным духом из печи. Вспомним, милая, о прошлом Или просто помолчим, Пусть молчанье о хорошем Растворяется в ночи. Посиди со мной немножко, Слово нужное скажи, Проведи своей ладошкой Мне по краешку души.
Дина Нагорнова (г. Прокопьевск) Раннее утро. Стрелы рассвета. Птичьи трели. Запахи лета. Шорохи листьев. Слёзы дождинок. Образы-вспышки. Мир из картинок. Сильные руки. Солнце улыбки. Счастье находки? Или ошибка? Слов твоих нежность. Губ твоих сладость. Ты в моей жизни. Ты моя радость! Стрелок бесшумность. Мыслей беспечность. Миг пробужденья. Целая вечность… Катерина Скабардина-Столбинская (г. Новосибирск) * * * В пространстве, космосе цвета «серебристый металлик», — плюс тридцать. Озябшие руки вплелись, вцепились сухими, жёсткими ветками виноградными в горячие и пахнущие металлом (то ли никелем, то ли простой нержавейкой с добавлением хрома). Тетради ночные, нотные исписаны кованными узорами чего-то простого и человеческого. Такого, что течет из пальцев, как из переполненного вымени черной коровы беззащитными, белыми строчками, ударяя упругими гласными в стенки пустого, оттого отчаянно гулкого бидона — вечности — пространства, космоса цвета «серебристый металлик». Мария Берестова (г. Мыски, Кемеровская обл.) * * * Потеряться в себе, потеряться для всех, только капли дождя на моём языке будут чувствовать острую, острую боль. Потеряться для всех – и остаться с собой, взять в ладони себя и держать на руках, и с собой – о себе, и на всех языках говорить, говорить, не касаясь листа, только здесь – чистота, только есть – чистота, только волосы бьют по лицу на ветру – "я тебя заберу, я тебя заберу". Не ищи, не ищи же другой чистоты – опускайся на землю и трогай цветы, и ложись на траву, и смотри в облака – там тревожней и выше растут города. И когда ты поймешь и расплачешься весь – просто верь, что ты есть, просто верь, что ты есть. Иван Медведев (г. Кемерово) Дружище И, наверное, что-то должно же быть, А на деле сказать-то и не о чем: Вот стоим – косолапые неучи, Второпях чешем репы о прожитом. Шире морды улыбки распахнуты, Да еще подтянули от щедрости! Видно всё же хватило нам верности, Раз сегодня стучит под рубахами. На проказы да шутки умелица, Жизнь-подруга свела, огорошила. От таких вот гостинцев непрошенных Нам и любится, братцы и верится, Что и мы не забыты, не брошены, Что в быту суета перемелется, Что не ради вранья да безделицы На прощанье желают хорошего. Запутались двое От бессонницы пьяное утро целуется с вечером, Мы шатаемся праздно, а сердце свело до горошины. Нынче взяться б за ум, только поздно, и делать-то нечего: Все закончилось, выборы сделаны, жребии брошены. Кто сказал, что нам ночь судия да рубеж покаяния? Ночью было легко затуманить пороком грядущее. Это утро, подкравшись в тиши, полоснуло по зданиям, Неизбежно открыв очертания жизни упущенной. Нагревается тень, нас как будто бы двое на улице. Есть откуда идти, но дорога всё так же неведома. Посидим на скамейке – глядишь, что-нибудь образуется, На повестке простая задача: «дожить до обеда нам». Станет легче немного, запахнет смолой тополиною, Словно в детстве напоит нас парк потаёнными ветрами. Впереди ещё лето раскинулось длинное-длинное, И улыбки мгновений, и вновь примиренье с рассветами. Мы сумеем принять и грядущее, и настоящее. И, наверно, прочувствуем как-то по-своему, издали, Обречённость и силу воспетых в сказаниях пращуров, У начала Всего из эдема вчерашнего изгнанных. О цельности Там не было "лета", там запах соленый железа, Под небом ленивым шершавый ковер травяной, Там рваная майка в полоску а в ней антитеза Тому, что однажды упрямо окажется мной. Там нету дворов и безликих панельных коробок, Там чьи-то дома, и зовут на прогулку в окно, И каждая мелочь когда-нибудь взята на пробу, И в каждом предмете тебе откровенье дано. Забытые сказки осели на чувственных призмах, А ныне наполнят до слёз, с головою объяв, Японские мультики с их напускным эгоизмом, Дающие верить, что жизнь – это сага твоя, А где-то на кухне шкварчит сковородка с картошкой, И взрослые, с грустью в морщинках смеющихся глаз, Чуть слышно скучают по стёртой ни зашто ни прошто Раскаянной"родине" непостижимой для нас. И всё это близко, до боли, до сорванных ранок: И в кедах песок, и мурашки, и рябь на воде; И хочется больше, и рвётся оконная рама, Пытаясь вместить какждый миг, каждый час, каждый день, Где в купол горбатого клёна укрылись качели, Храня на себе отпечатки доверчивых рук. Здесь не было "детства", зато был каскад ощущений, Которые я без разбора с собою беру. Елена Солодянкина (г. Кемерово) Любимому Наполнив радостью бокал, Не пью одна. Самой мне хватит и глотка, А ты – до дна. Плесни в стакан свою печаль, Тревогу, грусть. Я выпью зелье, словно чай, Не поделюсь.
